Когда глава правительства выясняет отношения с главой ШАБАКа Роненом Баром в Высшем Суде Справедливости, у него, по его мнению, есть на то хорошие причины. Когда член кабинета Смотрич вступает в конфликт с новым начальником Генштаба Эялем Замиром на заседании кабинета и говорит ему, что его можно заменить, он делает это не без оснований. Ведь сам Замир пообещал политическому руководству на совещаниях, сразу после вступления в должность, что ЦАХАЛ займется распределением гуманитарной помощи или хотя бы обеспечит его охрану. Так что же изменилось?
Но если, по результату, правительство считает, что все главы системы безопасности либо не способны, либо не хотят выполнять свои обязанности ради победы в войне — тогда все это уже не важно. Если Ха-Леви — не решается, Бар — плетет интриги, а Замир — виляет, если вся система не стремится к разгрому ХАМАСа — значит, правительство по результату не может достичь своих целей.
Заявление Ронена Бара и ответ Нетаньяху на это заявление — момент исключительно важный, исключительно тревожный, в истории отношений между политическим и силовым эшелонами. Это войдёт в историю как момент не меньший по весу, чем дело рейса 300, в том, что касается сути ШАБАКа и его связи с политическим руководством — с учётом всех различий. Но как бы это ни было важно — снаружи идёт война.
Ведь увольнение Галанта, устранение Ха-Леви и удаление Бара были представлены, напомним, в том числе как средство изменить реальность в секторе Газа, стимулировать эмиграцию и ликвидировать ХАМАС как правящую и военую силу. Стоит напомнить, что отстранение Ронена Бара не числится среди целей войны.
Операция “Сила и меч” стартовала с широкой, почти беспрецедентной поддержкой со стороны Нетаньяху, Смотрича, Каца, Замира и Бара. Также было понятно, что это лишь этап на пути. Но на пути куда? К возвращению половины заложников в рамках сделки? Или к улучшению позиций перед масштабным, многодивизионным прорывом в последние очаги силы ХАМАСа — с прицелом на захват сектора без указания срока?
На заседании кабинета во вторник обсуждали именно это. На личном уровне ощущение было… по-английски это называется awkward — в иврите точного слова нет. Неуклюже, неловко, смущающе — видеть, как Ронен Бар и Нетаньяху сидят, разделённые всего несколькими креслами, обсуждают Газу, будто не было никаких заявлений. На деле оказалось, что ЦАХАЛ, даже под командованием Замира, по-прежнему считает возвращение заложников целью войны номер один, а не номер два, как у Смотрича на языке, а у большей части верхушки Ликуда — на уме. Стало ясно и то, что даже в случае решения о захвате сектора армия придерживается более осторожных, более медленных опций, чем тот масштабный штурм, о котором говорили в последнее время. “Ты напоминаешь нам Герци”, — сказал один из министров кабинета. Это не была похвала. “Ладно, надо заканчивать”, — сказал Нетаньяху. И ушёл в ночь, готовиться к завтрашним показаниям в окружном суде.
Замир — фигура ключевая. Возможно, последний, кого ещё принимают все. И чтобы обосновать очередной этап наступления, ещё одну тяжёлую операцию с жертвами, — должен заговорить тот, кто не был частью провала и не замешан в политике. Чтобы сказал: иначе нельзя. Пока он молчит.
Перевел Хаим Наймарк.
