Иногда я говорю себе: “Прекрати уже все время упоминать размежевание. Сколько можно?” И я действительно пытаю��ь сдерживаться. Но потом на этой неделе вновь высказался Мени Мазуз. Бывший судья Высшего Суда Справедливости и экс-юридический советник правительства был потрясён содержанием заявления главы ШАБАКа: “Гражданский протест — это не подрывная деятельность, а базовое демократическое право. Требовать, чтобы с этим разбирался ШАБАК, нельзя. Это часть широкого процесса смены режима.”
Я верю, что Мазуз действительно не видит никакого противоречия между тем, что его возмущает вмешательство ШАБАКа сегодня, и тем, что он сам в своё время поручил ШАБАКу вмешаться в “гражданский протест” против размежевания. Архив полон упоминаний о совещании, которое он созвал с участием главы ШАБАКа и представителей Прокуратуры по поводу политики уголовного преследования за подстрекательство к насилию и призывы к отказу от выполнения приказов. В тех же архивах и решение правительства о создании совместной команды из юридического советника Мазуза и представителей ШАБАКа, призванной рассматривать возможные нарушения закона.
Я также верю и Ронену Бару, что он потрясён до глубин своего заявления — абсолютно искренне — требованием Нетаньяху расследовать подрывную деятельность среди особенно радикальных левых активистов протеста. При этом он же объясняет, почему вполне разумно, что он в своё время тайно расследовал подрывную деятельность со стороны правительства и полиции — расследование, которое, как известно, закончилось ничем.
Они действительно искренне считают, что это совсем разные случаи. Потому что нынешних протестующих они знают. Это ведь не “молодежь холмов”. Это ведь совершенно другие люди, другое время. Сам Мазуз, который в своё время распорядился арестовывать и судить подростков за блокирование дорог, в недавнем интервью затруднился вспомнить случаи перекрытия дорог на фоне протеста против юридической реформы: “Я помню, что дорога была перекрыта надолго только в день, когда прошёл закон об ограничении “принципа разумности””
(Мазуз позже пояснил: “Я уже много раз объяснял различие между нынешними протестами и действиями во время размежевания. Тогда был создан совместный штаб с полицией, который занимался именно уголовными аспектами, сопровождавшими протест против размежевания. Протест против юридического переворота и выступления за возвращение заложников — это не то же самое, что действия во время размежевания, которые включали и нелегитимные формы борьбы.”)
Проблема в том, что правоохранительные органы обязаны расследовать преступления, не принимая в расчёт личность подозреваемого. Если есть такое понятие, как “подстрекательство” — то слова вроде “предатель”, “враг”, “сбросить его силой” — недопустимы, независимо от того, кто их произносит. Если разрешено расследовать подрывную деятельность — значит, разрешено. А если нельзя — то нельзя. ШАБАК, Высший Суд Справедливости и Министерство юстиции не могут действовать избирательно. То есть, конечно же, они могут. Но тогда — их статус станет статусом политической партии: одна сторона будет их восхвалять и кричать “Да здравствует!”, а вторая — считать их обычным политическим игроком.
Выбор — за ними.
Перевел Хаим Наймарк.
